- Расскажите о Вашем опыте работы с современной драматургией.
«Бухта Тайдзи» Анастасии Букреевой – это мой первый опыт работы с современной драматургией. До этого я больше обращался к классическим произведениям и не только к драматургии: поэма, романы, ставил оперу «Севильский цирюльник». Но, вообще, больше мне нравится стилистика 1920-1930-х годов. Если говорить о моих предпочтениях, я бы ставил авторов первой четверти ХХ века: Зощенко, Булгаков, Ильф и Петров, из западных – Хантер Томпсон, может быть, антиутопии «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли и «1984» Джорджа Оруэлла. То, что сформировало видение человека о том, каким должен быть ХХ век… Должен быть, а не есть на самом деле.
- Чем пьеса «Бухта Тайдзи» может быть интересна зрителю?
В отличие от других современных пьес, эта написана удобоваримым языком, очень спокойным. А то иногда читаешь пьесу и думаешь: очень начитанные, интеллектуальные девушки-драматурги спускаются до подворотни и пытаются свысока своего интеллекта рассмотреть каких-то мужичков, которые говорят криво-косо, косноязычны, постоянно ругаются матом. Они через себя пропускают и выдают на бумаге, как мне кажется, спекуляцию. Становится даже неловко от такого. А язык, которым написана «Бухта Тайдзи» очень тонкий и живой. Каждый найдёт в пьесе что-то своё: старшее поколение увидит бунт своих детей, а кто помладше будет сопереживать главной героине.
- Кто художник спектакля? Какой стиль будущей постановки Вы с ним разрабатываете?
Юлия Короткова – молодой, начинающий художник. Стиль, наверное, точно можно сформулировать как «фантастический реализм». Я думаю, что он предполагает столкновение двух видов театров, двух реальностей: бытовой и сюрреалистической. Мы существуем в бытовой манере, но при этом, будут вкрапляться пластические приёмы, которые в бытовой жизни не органично смотрятся, и наоборот.
- Какие условия диктует сценическое пространство театра «Постскриптум»? Зрительный зал необычной формы, камерность и рельефность сцены – это будет обыгрываться?
Всегда, когда попадаешь в новое пространство, его нужно как-то органично присвоить, слиться с ним, открыть его для себя. У нас вся декорация строится на том, что мы увеличиваем центральное углубление в зале, даём ему рост, вертикаль и превращаем в замкнутое пространство, вокруг которого собирается зритель. Получается «аквариум», в котором плавают наши рыбки-актёры.
- В каком жанре решён спектакль?
Мы сначала определили жанр как гротеск, но сейчас акцент смещается в сторону «апокалиптического гротеска», то есть – мир, существующий на грани конца света.
- Что Вам важно сказать зрителю в спектакле «Бухта Тайдзи»?
Умалчивание проблем и создавание вокруг них тайн – всегда приводит к печальным последствиям. Я за то, чтобы человек был открыт и преодолевал свои страхи. Когда мы о них говорим – освобождаемся, выбрасываем негативную энергию (это и называется «катарсис»). Мы говорим в спектакле: люди, не бойтесь быть слабыми, не бойтесь своих проблем и не делайте из них тайн!
- За каким театром Вы видите будущее?
Я вообще вижу будущее за театром! Современные тенденции – ведение блогов, разработка контентов, уход в онлайн – лишает человека живого общения. Театр – единственный вид искусства, который моментально реагирует на то, что происходит вокруг. Что-то случается утром, а уже вечером ты можешь об этом сказать на подмостках.
- Кому будет особенно полезно посмотреть спектакль «Бухта Тайдзи»?
Тому, кто хочет разобраться в себе. Мне кажется, человек, приходя в театр, всегда должен, сопереживая персонажам, находить с ними что-то общее, разбираться в их истории, освобождаться от негативов. В этом смысле, финал любого спектакля (проповеди либо исповеди) должен приводить к очищению человека. Он вернётся домой, забудет об этом, но главное – сброс энергии.
Беседовала Елена Жатько
Фото: Анны Смоляковой
