9 мая «Постскриптум» отмечает не только праздник Великой Победы. В этот день родился Сергей Алексеевич Афанасьев, талантливый режиссер, художественный руководитель театра. Это сейчас все регалии Сергея Алексеевича трудно перечислить, а когда-то он был простым студентом из Грузии, мечтающим покорить Москву своим актерским мастерством…
— Почему вы все-таки остановились на профессии режиссера, а не актера?
-Я хотел быть актером, но таланта не хватило (смеется). Пробовал поступать, но из-за сильного акцента провалил все внутренние экзамены. Пошел в армию, а после поступил в МГУКИ на режиссуру. Там конкурс был меньше. А к тому моменту, когда выпускался, понял, что актером уже не хочу быть.
-Но вы пробовали себя в качестве актера?
-Да, я играл в театре, но в основном когда была необходимость кого-то подменить. Однажды даже получил главную роль. В театре хотели сыграть последний юбилейный спектакль, но исполнитель главной роли уехал за границу. Вместо него сыграл я. И играл потом еще 7 лет (смеется).
— Какой был первый спектакль, который вы поставили?
— Это был мой дипломный спектакль «Кавказский меловой круг». Я его ставил как раз в нашем театре. Мой педагог Вадим Борисович Шрайбер, художественный руководитель театра, предложил мне поставить у него диплом. Только, чтобы не отрывать актеров от репертуара, он попросил задействовать не более 2-3 человек. «Круг» же рассчитан на 70 действующих лиц. Но увидев мой преддипломный отрывок на курсе, Вадим Борисович дал добро. Работу в театре фактически приостановили. В работе участвовало более 30 актеров.
— И получается, после дипломного спектакля вы остались в театре?
— Да, после диплома Вадим Борисович выбил под меня ставку педагога. Неожиданно режиссер, который работал в то время в театре, стал делиться со мной опытом, давать советы, как вести себя с актерами. Оказалось, он подумал, что меня берут на его место. Через некоторое время он ушел. Ушел очень благородно, без интриг и скандалов. А я занял его должность. Хотя мы могли бы прекрасно работать вместе.
— Но ведь сейчас вы не просто режиссер, а художественный руководитель театра. Когда Вадим Борисович передал вам пальму первенства?
— Лет через 6 после того, как я стал работать режиссёром, Вадим Борисович пригласил меня к себе в кабинет и сказал: «Сереж, готовься принимать театр». Оказалось, ему нужно было уехать в Израиль. Это были тяжелые 90е годы. В Москве нечего было есть, пить, денег не было, но мы справились и даже «забабахали» несколько очень хороших спектаклей. Когда Вадим Борисович вернулся, через три с половиной года, первый его вопрос был: «Как думаешь, кто должен руководить театром?». Он был готов передать его мне. Но я не согласился. Это был его театр, им созданный, здесь были его ученики.
— И он вернулся?
Да, и надолго. Он потом еще 11 лет стоял во главе театра. И даже, когда в силу возраста ему пришлось передать руководство мне, он всё равно продолжал работать в качестве режиссера, ставил спектакли и всегда помогал мне всем, чем мог.
— Я знаю, что студия при театре была создана 4 года назад. Как вам пришла эта идея?
У нас уже был студийный опыт. Только курсы длились не один, а два года, и туда кроме актерского мастерства входили сцен-речь и сцен-движение. В конце обучения студийцы ставили спектакль, а после оставались в труппе. Тогда наш театр назывался «Народный драматический театр ДК Метростроя», а потом «Театр на пятом этаже». Я там работал как педагог.
— Но потом же работа студии приостановилась. Как вы решились возродить опыт прошлых лет?
Такая идея появилась у меня давно, но, чтобы ее воплотить, нужно было время. А я вел курс в институте, и все силы уходили на него. В МГУКИ в качестве педагога я вернулся через 2 года после выпуска. Проработал там 25 лет в прекрасном коллективе, с теми же преподавателями, у которых учился. Но когда умер заведующий нашей кафедрой Виктор Иванович Зыков, атмосфера изменилась, стали возникать конфликты. Я долго терпел, но когда это стало мешать работе, ушел из института. И вот однажды едем с сыном на рыбалку, и Петя (он по образованию менеджер) говорит: «Слушай, пап, тебе не кажется, что начинается новый этап в жизни? Давай вместе организуем студию. Я возьму на себя набор и рекламную кампанию, а ты обеспечишь педагогическую часть.» Так все и началось.
— Наверное, на практике все оказалось намного сложнее…
Да, начинать с нуля всегда нелегко, особенно учитывая то, что в Москве огромное количество курсов. Другое дело, большинство из них — откровенная халтура. Мы своей отличительной чертой считаем качество. Не дурим людей, стараемся завышать планку, чтобы к ней тянуться. Первый набор был всего 5-6 человек. И кстати один из тех «основателей» — Надя Кобзева. Сейчас она в учебном театре, и за ее плечами уже 4 спектакля.
Вы упомянули несколько названий, под которыми театр существовал раньше. Почему всё же «Постскриптум»?
— Когда мы переехали в нынешнее здание, мы года два работали под тем же названием «Театр на пятом этаже». Люди приходили к нам и не понимали, о чем идет речь, в здании же всего два этажа. Поэтому название поменяли. Постскриптум переводится с латинского как «после написанного». И я считаю, что театр — искусство вторичное после драматургии. Режиссер сначала должен понять, что хотел сказать автор, проанализировать произведение, а потом раскрыть его в соответствии с сегодняшними вопросами.
— Сколько спектаклей вы поставили за свою карьеру? И можете ли среди них выделить один, который вам больше всего запомнился?
— Все спектакли совершенно разные. Какие-то более удачные, какие-то менее. Но все любимые. Очень жалко, когда хорошие спектакли мало живут. В студенческие спектакли столько вкладываешь, а они играются всего 2-3 раза. А в общей сложности я поставил более 50 спектаклей.
— Есть ли у вас авторитеты среди российских или зарубежных режиссеров?
— Авторитеты, конечно, есть, без этого не бывает. К сожалению, их немного. Театр сейчас очень изменился. В нем мало осталось человеческого. Тенденция такова: чем больше постановочных моментов, блеска, мишуры, тем лучше. И за этим пропадает актер со своей проблемой. Я люблю театр, где важны взаимоотношения между актерами, а не спецэффекты. Меня приучил к этому Вадим Борисович, безусловно, мой авторитет. Из известных режиссеров, ныне живущих, могу назвать Фельштинского, Каменьковича, Женовача. Из ушедшей плеяды – Фоменко, Короготского и Товстоногова. Интересны стрелеровские спектакли. Всё с точки зрения режиссуры просто и в то же время тонко и изысканно. Смотрю спектакль и понимаю, что все по отдельности сделать могу, а так интересно собрать вместе нет. Не хватает чуткости какой-то
— Считается, что детская публика искреннее и внимательнее, чем взрослая. Так ли это? Ставили ли вы спектакли для детей?
— Это чистая правда. Детей сложно обмануть. Если на сцене происходит что-то живое, они откликаются. Если им неинтересно, они утыкаются в телефоны или болтают с соседями. У нас в репертуаре было 12 спектаклей для детей, я поставил 8 из них. Мы их играли в разных театрах по всей России. Еще два года я работал в Ералаше, ставил там спектакли. Один раз даже оперу, где актерами были сами дети.
— А с детьми-актерами сложно работать?
— С детьми сложнее, чем со взрослыми. Надо находить особый язык, чтобы добиться нужного результата. Приходится много хитрить, придумывать игровые моменты. С совсем маленькими детьми я не работал, только с подростками, но это всё равно дети.
— Актеры любят разыгрывать друг друга и иногда играют «зеленые» спектакли. Как вы к этому относитесь?
Если приличный коллектив, то почему бы и нет. В «зеленке» можно придумывать все, что угодно: включить другую фонограмму, подменить реквизит. Это помогает оживить спектакли, вернуть актерам тонус, особенно в длинных кампаниях. Главное, чтобы из зрительного зала «зеленку» не было видно. Я присутствовал на «зеленых» спектаклях, где на сцене творилось непонятно что. Зритель был в полном недоумении. Вот насчет такого я категорически против.
— Есть ли такие пьесы, которые вы мечтали бы поставить в будущем?
— Их огромное количество. В свое время я написал целый список таких пьес. Там их сейчас порядка 40: что-то из них уже поставил, что-то новое появилось. Я бы хотел сделать спектакль, где кипят настоящие страсти, где на глазах у зрителей происходит настоящее убийство или самоубийство. Например, есть хорошая пьеса «Кто боится Верджинии Вульф». В ТЮЗе Кама Гинкас поставил по ней спектакль. Не скажу, что все в нем так, как задумал я (я бы все-таки сделал жестче и конкретнее), но спектакль получился настоящим. Мой младший сын Ванька вышел после него и говорит: «Я сижу и чувствую, у меня потная от напряжения спина, не пойму, что со мной, даже дышать не могу.»
— Очень часто выпускники режиссерских факультетов после окончания ВУЗа выбирают другие специальности, потому что не знают, как без средств реализовать себя в профессии. С чего бы вы им посоветовали начать?
— Выпускников всех факультетов в театральных ВУЗах волнует эта проблема. У актеров все еще более трагично: не они, а их выбирают. Режиссер все-таки профессия лидерская. Каждому начинающему режиссеру, естественно, хочется попасть в театр, где все уже есть: средства, техника, сцена, актеры, чтобы оставалось только творить. Но мало кому так везет. Как говорил В. И. Немирович-Данченко, два актера и коврик — это уже театр. Поэтому если у тебя есть идея — найди людей, соберитесь, сделайте спектакль. Сейчас огромное количество возможностей реализоваться. Есть множество площадок для начинающих режиссеров: центр драматургии Казанцева, экспериментальная площадка в СТД. Даже в театре им. Вахтангова проводится подобный проект. Ты представляешь заявку, и, если она интересная, тебе дают право поставить спектакль. А актеров в эпоху могучего интернета найти — точно не проблема: свистнул в Фейсбуке и набрал команду. Самое главное, я бы посоветовал начинающим режиссерам расставить приоритеты. Либо ты зарабатываешь деньги, либо сосредоточен на творчестве. Это вещи трудно совместимые.
