«Сотри случайные черты» из цикла «Беседы при ясной луне». Часть 4.

(Мы почти закончили публикацию статьи, написанной в 1994 году. Процитировали её главные части, финал, исполненные мажорных нот, предвкушая расцвет дальнейших творческих и жизненных планов  Галины Михайловны. Бесценных и для нас в театральной школе. К сожалению, лишь самой малой части из них суждено оказалось сбыться. Замечательной актрисы и человека не стало три года спустя. Все описанные в статье события происходили вопреки и наперекор её продолжительной и тяжёлой болезни. Теперь, с дистанции двух десятилетий, это придаёт особое звучание фрагменту о смерти поэта Марины Цветаевой в восприятии её близких, её сестры Анастасии Ивановны. Как это порою нельзя не заметить, поразительно сочетаются судьбы актрисы и созданного ею образа, избранного для одной из последних сценических работ, конечно, совсем не случайно. Хотя причины и обстоятельства их ухода из жизни столь различны, однако боль и сопричастность времени и многим окружающим людям – оживают перекличкою чувств. Нельзя не вспомнить, конечно же, про то обстоятельство, что и рядом с Галиной Михайловной также шла рука об руку её верная и любящая сестра,  сподвижница её начинаний Маргарита Михайловна Соколова. Отдадим должное здесь и её светлой памяти, но прежде – уступим слово автору статьи. Коллектив театра «Постскриптум»).

…Вспоминаю, как Анастасия Ивановна Цветаева рассказывала о гибели своей сестры:

– В начале сентября 1941 года я увидела сон, от которого проснулась потрясенная. В этом сне была весть о смерти – имени я произнести не посмела, мне было страшно, хотелось наяву усмирить то, что явилось во сне. Я никогда не узнаю наверное, но, может быть, увиденный сон все-таки совпал с уходом Марины. Я верю, что сердце способно предчувствовать. Только через два года я узнала, что Марина погибла… Погибла? Как? Катастрофа автомобильная? – она так боялась автомобилей. Мысли теснились. Я ходила кругами: каждый шаг – боль. Потом я писала ее друзьям, родным, близким, писателям, кто был в эвакуации рядом с ней, – одной лишь Лиле Эфрон, родственнице мужа Марины, Сергея, умоляла рассказать правду, как погибла Марина. Ждала четырнадцать дней. Ответ пришел в телеграмме, всего три слова: «Как наша мама». Я прочла и заледенела, это означало лишь одно: «Повесилась…» (Мама Лили и Сергея повесилась в Париже 54 лет – на том же крюке, что и некогда ее сын!) Ужасная судьба повторилась теперь в жизни Марины. Она повесилась из-за сына. Нет, он пережил мать, хотя и ненадолго: война!.. Этот уход Марины из жизни – жестокая несуразность… Казалось, я тогда жила, но жизнь во мне остановилась. И боль эта – нестынущая до сих пор во мне. Потом я написала об этом в своих воспоминаниях: «Последнее о Марине…» А остальное – это жизнь Марины, и она продолжается в ее стихах…

Она, как и сестра, была удивительной женщиной. Я ее застал уже в преклонном возрасте, но исполненной оптимизма. Она рассказала мне много о том, как стать актером театра.

– Я взяла себе за правило, – говорила Анастасия Ивановна, – жить так, чтобы каждый день узнавать что-то новое. И потому мне жить необыкновенно интересно.

 (Другая удивительная женщина и сестра, Маргарита Михайловна Соколова, будучи на два года старше Галины Михайловны, ушла из жизни совсем недавно: в 2013 году. Как соседствуют их инициалы на титульных листах некоторых пьес, созданных в соавторстве, как взяла на себя Маргарита Михайловна все технические функции в спектакле о Цветаевой, так теперь они неразлучны под монументом на Введенском кладбище, где перед именем Г.М. Соколовой – лишь одно лаконичное слово: «АКТРИСА», и перед именем М.М. Соколовой – тоже ровно одно: «СЕСТРА», и вряд ли на весах жизни одно из этих слов прозвучит полновесней второго. Словно эхом реквиема – обо всех дорогих и ушедших – неразличимо сплетаются теперь эти образы и обнимают их в глубоком единстве фразы, подсказанные вдохновением автору той давней газетной публикации, которому мы очень признательны.)

…Думаю, это же есть и в Галине Михайловне Соколовой, она словно впитала в себя, унаследовала это цветаевское оптимистическое начало. Потому и сценический рассказ ее о Цветаевой – вне трагизма, хотя и исполнен грусти, светлой печали временного расставания. Как и Анастасия Ивановна, отославшая меня к своим воспоминаниям о Марине, Галина Михайловна отсылает нас, своих очарованных поэзией зрителей, к вечно живым стихам, будто говоря при этом: «А остальное – не суть важно… Есть ответ и – и он разный, в нем жизнь – в полоску… И есть Бытие – где рукописи не горят, а сердце поэта – нетленно!.. Так: сотри же случайные черты!..»

Юрий ЧЕРЕПАНОВ

Все статьи по теме: часть 1, часть 2, часть 3,

Возможно вас заинтересует:

Кружок актерского мастерства для детей

Театральные курсы для подростков